Ория аккуратно заполнял журнал, уделяя внимание каждой черте каждого иероглифа. Курсы каллиграфии, которые он посещал ещё со школы, со временем оставили большой отпечаток на характере молодого человека. Каждая мелочь важна, каждое, даже едва заметное глазу движение кисти. Иначе уродливая клякса расползётся по тонкой рисовой бумаге, безобразно пачкая всё, до чего только доплывёт.
Конечно же, здесь ни о какой кисти речи не было. Безликая ручка с дешёвым корпусом, зато долговечная. Но Ория не ленился, занося данные быстро и красиво.
Фраза Мураки как нельзя лучше соответствовала по своему смыслу отвратительно-безрадостной погоде, установившейся этой зимой – сплошные дожди. И всё-таки холод собачий, что странно. Ветер пронизывал до костей, стоило лишь выйти на улицу. Не погода – а настоящий Ад для артритиков. 
-«Получишь документы – и всё», - мысленно повторил за другом Ория.
Да. Всё. Прощай студенческая привольная жизнь, здравствуй приглушённый свет Ко Каку Ро и церемонные поклоны, якудза и распоясавшиеся от выпивки политики. Слишком часто в последнее время дом напоминал ему клетку, сбежать из которой нет никакой возможности.
- Здесь красиво? – предположил Ория, заканчивая абзац.
Киото старый город. Некоторые говорят, что он полон воспоминаний – не только живых людей, но и тех, кто населял старую столицу века назад. Здесь слишком сильно чувствуется аромат ритуальных благовоний – это даже не обоняние… он на языке.
А ещё – звон.
Звон наполняет воздух. Звон отдаётся в ушах. Звон колоколов, который всё никак не может заглушить стремительно набирающая обороты городская жизнь. Потому что это погребальный звон.
Каждую зиму в Японии наплыв самоубийств. Люди, привыкшие подводить итоги к Новому Году, идут умирать сами. Кого-то толкает любовь, кого-то отчаяние, кого-то благородство… но чаще страх.
- Спасибо. Но это не обязательно, - отложив ручку, Ория поднялся из-за стола и расправил затёкшие плечи. Он подошёл к Мураки и остановился рядом, глядя на то, как разбиваются капли о стекло.

- Очень заботливо и трогательно с твоей стороны, Мураки-сан, - в голосе Ории не было даже легчайшего намёка на насмешку. Он мог бы добавить, что одного звонка хватит, чтобы подъехал автомобиль. Или что за всё время практики ему ни разу не пришлось возвращаться иным способом, даже если очень хотелось. Но не стал. К чему портить настроение обоим? Уж, по крайней мере, насчёт себя он был уверен.
Три года назад, когда в Лондонском клубе Мураки, глядя весело и вызывающе, предложил нарушить условности и покинуть компанию, Мибу и подумать бы не мог, что этот человек, сейчас стоящий рядом, станет ему настолько близок… настолько, что у влюблённых в Казутаку девушек со всех курсов появится повод для ревности – в лице самого Ории.
Но сейчас Мураки высказал одной фразой слишком много – то, о чём они никогда не разговаривали.
Получишь документы – и всё.
Глядя на то, как ворона пытается пробить стекло клювом и клюнуть тонкие пальцы Казутаки, Мибу, пожалуй, впервые всерьёз осознал, что скоро он женится. И, значит, на какое-то время – если не навсегда – их встречам с уже почти что настоящим доктором придёт конец. Потому что нельзя оскорблять семью молодой супруги известием о том, что Мибу-младший состоит в любовной связи с мужчиной. Нива, кажется, о чём-то догадывался, но молчал. Молчал тяжело, давяще, обвиняющим и гневным взглядом сверля сына, когда тот покидал Ко Каку Ро не по вопросам учёбы. Потому что ответа слышать не желал, да и потому, что ответ Ории ничего не решил бы. Его брак с младшей дочерью главы Сумиёщи-кай был прекрасным, запланированным и выгодным решением, которое Нива со своим приятелем приняли за чаркой сакэ.
В своей будущей супруге Ории нравились две черты: имя – Мидори, как звали его мать, и чуть вздёрнутый, но очень хорошенький носик. На этом его эмоции заканчивались.
- Гадкое существо, - нарушил молчание Ория, кивнув на ворону. – Ещё и агрессивная такая… бешеная.
Он коснулся холодными пальцами пальцев Мураки, не делая попытки взять его за руку, а скорей обозначая своё присутствие. Позволять себе подобное в месте, куда могли в любую минуту ворваться медсёстры, он не стал бы, хотя дистанции между ними не было ровным счётом никакой – плечи молодых людей соприкасались.
Мибу с неприязнью посмотрел на ворону. Та ответила таким же взглядом.
- Интересно, что на этот раз, - негромко произнёс молодой человек, глядя на скрывшихся с носилками в здании больницы санитаров. Судя по всему, шанс ещё был, иначе те не стали бы так торопиться.

- Если тебя это не затруднит, - слова Мураки словно стали сигналом к тому, что пора уходить. Пытаясь оттянуть неизбежное и понимая, что это невозможно и завтра всё равно наступит, Ория отошёл от окна, оставляя молодого человека с вороной наедине. С присущей ему аккуратностью, он убрал со стола, снял белый халат и надел пальто. Чёрное, дорогое, с красивой подкладкой – ровно то, что больше соответствовало статусу наследника семейства Мибу. Каждый раз облачаясь в верхнюю одежду, Ория облачался в свой тот, другой облик – будущий сутенёр и делец Киото, будущий зять самого Нисигути, главы Сумиёщи-кай.
Молодой человек со вздохом вытянул длинные волосы, схваченные для удобства в хвост, из-за воротника пальто, куда они попали, и скользнул взглядом по часам.
Машина скоро прибудет.
- Пойдём?
Следуя по чистым и безликим коридорам, где всю живописность пейзажа составляли редкие стулья у стен – редкие, чтобы каталку можно было провести быстро и без проблем – молодой человек в который раз уже подумал, что не любит больницы. Здесь возникало то самое ощущение – не-всё-в-порядке, от которого он готов был лезть на стену.
И старые журналы для тех, кто не знает, чем занять себя в ожидании. Какой бы ни была больница, а журналы всё равно старые, словно призывающие подчеркнуть, как скоротечно мгновение жизни. От этих рассуждений попахивало излишней философичностью и даже софистикой, но отделать от подобных мыслей всё не получалось.
Наверно, он так и покинул бы больницу в этот день, обменявшись вежливым поклоном с Мураки-саном, если бы в него буквально не врезалась рыдающая женщина.
- Мибу! Мибу-сан!
Ория машинально поймал её в объятия и сумел не поморщиться, когда она вцепилась в его руки с силой, которую ей придало отчаяние.
- Нисигути-сан? Что вы здесь…
- В Мидори стреляли! – она залилась слезами, дико не соответствующими своей роли жены местного босса, и, почти обессилев, навалилась на него.
Молодой человек подхватил рыдающую женщину и быстро отвёл в сторону, усаживая на свободный стул. Та как-то сразу обмякла.
- Нисигути-сан, почему вы одна? – жёстко спросил Ория, не давая своей будущей тёще опомниться. И, понизив голос, он произнёс – Где ваша охрана?
Та только замотала головой.
-«Значит, перестреляли…», - сделал вывод Мибу и твёрдо продолжил расспросы, стремясь разузнать всё как можно быстрей. – Ваш муж знает, что произошло и где вы?
- Он… я думаю… я не знаю… я… - жена самого видного якудза Киото широко распахнула воспалённые и заплаканные глаза. – Наверно, ещё нет…
- Ясно… Мураки-сан, - Ория повернулся к молодому человеку. – Пожалуйста, позаботься о Нисигути-сан… мне нужно поставить в известность её мужа…
Взглядом он попросил так, как никогда не стал бы на словах – пожалуйста…
- Ория! – женщина схватила его за руку, словно только очнувшись, и назвала по имени, отчего молодой человек вздрогнул. – Спаси мою девочку… она ведь твоя невеста… Ория… пожалуйста…
- Я должен идти. С ней всё будет в порядке… - твёрдо произнёс он, высвобождая руку. – Я свяжусь с вашим мужем и сразу справлюсь о её состоянии у врачей… возьмите себя в руки, Нисигути-сан.
Не оглядываясь на Мураки, он быстрым шагом направился по коридору – туда, где можно было позвонить.
Мысли путались, а сердце трепыхалось где-то в районе горла. Стреляли… но сейчас не было времени думать о том, уж не навлёк ли он беду своим нежеланием заключать союз… сейчас нужно было связаться с отцом Мидори.

Телефонная трубка показалась ему слишком тяжёлой и холодной, когда Ория прижал её к уху. Гудки, гудки… чёртовы гудки. Наконец, в трубке щёлкнуло.
- Добрый вечер. Чем могу вам помочь? – вежливый голос секретаря, казалось, обращается к нему из другой реальности.
- Мне срочно нужно поговорить с Нисигути-саном. Мибу Ория.
- Мибу-сан…
- Это касается его дочери. С ней… несчастье, - он прикрыл глаза.
- Соединяю.
И тут же без предупреждения на него обрушился голос якудза:
- Да? Нисигути.
- Нисигути-сан, это Мибу Ория… - он проигнорировал формы вежливости, чем тотчас же привлёк внимание мужчины и лишил возможности приветствовать «зятька» в обычной манере. – Несколько минут назад в главный госпиталь доставили Мидори. Ваша супруга сказала, что в неё стреляли.
Ошеломлённое молчание – а следом резкий звук. Мужчина рывком поднялся со стула.
- Что ещё? – голос его не дрогнул и в любой другой момент Ория восхитился бы самообладанию мужчины.
- Насчёт состояния не знаю. Ваша супруга в больнице, без охраны. Я буду с ней… только узнаю, как Мидори.
- Я пошлю своих людей, - отрывисто уронил мужчина. – Приеду, как смогу.
Он бросил трубку, но Ория знал, что так и будет.
Сначала Нисигути пошлёт людей проверить всё, что только можно, чтобы выяснить о нападавших… и предпринять немедленные карательные меры.
В первую очередь он оставался боссом якудза… и уже только потом был отцом и мужем.
Положив трубку, Мибу едва ли не бегом направился по коридорам и, к счастью, ему повезло.
- Что с новоприбывшей? – ухватив медсестру за локоть, резко спросил Ория.
- А… ужасное состояние, - ответила девушка, испуганно глядя на него. – Хобу-сан там, но…
- Внизу её мать… ей надо оказать помощь, - кивнул Мибу. – Пойдёмте, я покажу…
Медсестра не стала возражать.
На ходу расстёгивая пальто – ему здесь придётся задержаться надолго – Ория вернулся туда, где оставил Мураки и Нисигути-сан. Любовника и мать своей невесты. В этом была дьявольская ирония, оценить которую сейчас молодой человек не был способен.

Нисигути-сан сделали укол  и Ория увёл её в более удобное место ожидания, буквально силой заставив опуститься на диванчик в приёмной.
- Мибу-сан…
- Нисигути-сан, вашей дочерью занимаются Хобу-сан и Мураки-сан, - твёрдо произнёс молодой человек, решив прервать словоизлияния женщины в самом начале. «Вашей дочерью». Для него девушка навсегда остается «дочерью Нисигути», даже если и навязана в невесты. – Это талантливейшие хирурги и лучшие специалисты. Она в надёжных руках.
Женщина молча кивнула и поднялась.
- Мне нужно привести себя в порядок, - её голос дрожал, но Мибу про себя вздохнул с облегчением.
- Конечно. Пойдёмте.
Он проводил жену якудза до дверей уборной и остался ждать, прислонившись спиной к стене. Пальто на сгибе локтя оттягивало руку. Женщина и так позволила себе по меркам японцев много лишнего. Даже теряя своего ребёнка, она должна оставаться той, кем сделала её система. И хорошо, что она очутилась здесь одна, без охраны. Никто не должен видеть её слабости, а Ория будет молчать.
Когда Нисигути-сан вернулась, то от дрожащей женщины не осталось ни следа. Её осанка стала чуть прямее, чем нужно, и хотя лицо опухло от слёз, а белки глаз покраснели, теперь перед молодым человеком стояла настоящая супруга главы Сумиёщи-кай.
Они молча вернулись к дивану, где госпожу уже дожидались двое мужчин – у одного цветной край татуировки выглядывал из-за воротника. Обменявшись с ними короткими кивками, молодой человек извинился и, оставив пальто, поспешил к операционной, исполняя роль друга семьи и зятя до конца.
Нападение на Мидори стало шоком, но когда оторопь спала, Ория боролся с чувством вины – за то, что не чувствует почти ничего из того, что должен был бы чувствовать жених. Ему было жаль Мидори – девушка ведь ни в чём не виновата, но он прекрасно понимал, что в мафиозных кругах такие истории не редкость. Взять хотя бы его собственную мать, погибшую в результате японской вендетты. Но куда больше он сочувствовал сейчас Нисигути-сану – отцу девушки.
Охране повезёт, если они погибли. В том, что выживших не будет ни при каком раскладе, он уже не сомневался. Стоило только вспомнить голос якудза.
А потом появился Мураки.
Должник… да, пожалуй, Ория готов был принять это.
- Мураки-сан… - он склонился в поклоне, испытывая настоящую ненависть сейчас к своему традиционному воспитанию, не позволяющему повести себя иным образом… к обычаям, загоняющим его в рамки. И к этому мерзкому слову – «жених», которое теперь явно станет клеймом в глазах доктора.
Он не считал нужным посвящать в это Мураки, прекрасно понимая, что ничего не изменится. Только, пожалуй, горечи вкупе с отстранённостью станет чуть больше, чем раньше.
Мидори провезли мимо, путь девушки лежал в реанимацию, но теперь её жизнь вне опасности. Ория скользнул быстрым взглядом по жертве обстоятельств и тут же поднял взгляд на молодого человека.
- Думаю, лучше будет, если её сможет навестить отец… Мураки-сан… - что он собирался сказать сейчас? Спасибо? -… эта девушка – дочь главы Сумиёщи-кай. Думаю, он сам захочет выразить благодарность вам с Хобу-саном.
Вот так. Ория сомневался, что для Мураки есть большая разница, кто она. Когда пространство сужается до размеров пятачка яркого света операционной, любой пациент, лежащий перед хирургом, теряет свою индивидуальность и уникальность.  Но следовало предупредить заранее.
Хобу-сан, покинувший операционную, уже направлялся к матери Мидори, чтобы поставить её в известность.
- Я… должен жениться на ней, - Ория говорил тихо, так, что слышать его мог бы только Казутака. Впрочем, здесь не было никого, кто мог бы вмешаться. Он не оправдывался, но понимал, что должен объясниться. – Так решили наши отцы. Мне следовало сказать тебе раньше…
Невысказанное «но зачем?» повисло уж слишком явно. Действительно. Зачем. Всё решено, подготовлено и будет исполнено в нужный момент. Мибу мог только надеяться, что молодой человек это понимает.
Со спокойствием, куда больше напоминающим обречённость, Ория осознавал, что это последнее станет решающим фактором в тех непростых отношениях, которые связывали их с Мураки… если быть точными – в том, во что превратились их отношения в последние несколько месяцев.
- Мне жаль, - наконец, скупо уронил Ория и, поклонившись, направился к будущей тёще. Ему следовало быть рядом с ней, когда приедет Нисигути-оябун, когда бы он ни приехал.

Ория остановился, повернувшись к молодому человеку, молча глядя на него.
-«Зачем? Мне и так тяжело…»
В словах Мураки было довольно много яда, но Мибу мог его понять. Казутака привык контролировать и быть ведущим, с Орией это получалось плохо – хотя бы потому, что и сам Мибу привык к этому же. Их отношения, порой уж слишком сильно напоминающие противостояние, не оставляли лёгких путей. Да, пожалуй встреться они через год после свадьбы, всё было бы примерно так, как описал молодой человек. Ядовито, но правдиво.
- Я бы выбрал правду, Мураки-сан, - произнёс Ория, прекрасно понимая, что Мураки ждал именно этого ответа, предлагая примерить его роль на себя. Да только вот их отношения, в последнее время ставшие столь напряжёнными, не оставляли много места для манёвров, и Мибу продолжил – Только я не знал, важно ли это для тебя настолько, чтобы говорить.
Он действительно не знал. Хотел бы надеяться, но не знал. Они держались друг за друга крепко, но с той отстранённостью, которая подходила для двух сильных и настолько разных людей.  И именно эта отстранённость являлась причиной для обоих молчать.

Ория непонимающе посмотрел на молодого человека и принял из его рук карту.
-«Поздравить?»
Он быстро пробежал взглядом сухие строчки и карие глаза сперва карикатурно округлились, а потом сузились. Понимая, что второе прочтение иероглифов не изменит, он, тем не менее, перечитал.
Ничего не изменилось. Беременна. Губы Ории задрожали и он, не в силах сдержаться, рассмеялся.
- О, ками-сама! – сквозь нервный смех выдавил он, взмахнув картой. – А я-то думал, что только мне эта свадьба поперёк горла… хитрая сучка.
На вопрос «чей ребёнок», он даже не думал искать ответ. Мало ли вариантов у дочери якудза? Да хоть с любым из телохранителей.
Смех резко оборвался. Он, Мибу Ория, не станет растить чьего-то ублюдка и, уж тем более, награждать своей фамилией. Даже если этот самый ребёнок не пострадал, ему не жить, это как пить дать. И придётся Мидори прервать свою беременность, если свадьба всё ещё в силе. Такого ни Ория, ни, тем более, его отец, не потерпели бы.
Знала ли она? Знала ли её мать? Женщинам свойственно делиться подобными тайнами. Не потому ли Нисигути-сан так отчаянно хваталась за его руки, словно умоляя помочь дочери, несмотря ни на что?
- Спасибо, Мураки-сан, - Ория протянул ему карту. – Я должен был знать.

- Я сам, - Ория, до того бесцельно наблюдающий за тем, как с течением меняются оттенки красок, наполнявших ординаторскую, поднялся со стула. И словно не было часов ожидания, он расправил плечо и принял трубку из пальцев Мураки.
Вопрос друга был ожидаем, но Мибу уже принял решение. Благо, времени для этого было достаточно – с тех пор как едва ли не силой охрана увезла мать Мидори,  он обдумывал сложившуюся ситуацию. К слову, Нисигути-сан покидать больницу не хотела, но якудза выразились ясно – «Кумичё приказал», и желания женщины разом утратили свою силу.
- Скажи ему правду, Мураки-сан, - твёрдо произнёс Ория. – Но не при мне.
Слишком долго он был заложником ситуации – возможно, таким же, как и сама Мидори, но теперь не собирался позволить вертеть собой, как и прежде. В кругах якудза царит шаткое равновесие, граничащее с противоречием  - с одной стороны, это люди, интересующиеся деньгами и наживой в первую очередь; с другой стороны, вопросы долга и чести тем серьёзней, чем  выше занимаемый пост. Нисигути-сану не понравится осведомлённость Ории, но последнего куда больше устраивала ситуация, в которой якудза стал воспринимать бы его всерьёз, а не только как пешку-придаток Нивы. Сейчас юноша мало задумывался о Мидори и её нерождённом – и обречённом на не-рождение – ребёнке. В этот момент ему нужно было проявить силу и волю человека, достойного стать прекрасной заменой собственного отца – и в то же время человека, не собирающегося прогибаться под авторитеты, наперекор собственной чести.
Однако оказаться свидетелем разговора Мураки и Нисигути означало бы оскорбить последнего – такого якудза бы не простил никому.
А потом он набрал номер.
- Мибу, - коротко обозначил себя молодой человек и его без промедления соединили с боссом якудза.
- Какие новости, Мибу-сан? – голос мужчины звучал твёрдо, но устало.
- Мидори пришла в себя, Нисигути-сан, - вежливость и холод в его голосе соперничали между собой. – Её состояние стабильно, насколько я понимаю.
Дыхание в трубке стало чуть спокойней – отец явно удерживался от вздоха облегчения.
- Обычно это запрещено, но мой друг, один из врачей, может устроить так, чтобы вы смогли посетить её.
- Я скоро буду, Мибу-сан.
Ория положил трубку, прекрасно понимая, что ни к чему тянуть разговор.
- Стоит ли упоминать о том, как я благодарен тебе? – возможно, это прозвучало напыщенно и чрезмерно официально, но лести в голосе не было, только холодная констатация факта.

Нисигути появился через четверть часа, сопровождаемый двумя телохранителями. У каждого под пиджаком пряталось оружие, но, к счастью, они здраво обошлись без мечей досу, которыми и поныне пользуется мафия.
- Мибу-сан, - голос у мужчины был повелительный, привыкший отдавать приказы и привыкший, чтобы эти приказы немедленно выполнялись.
- Нисигути-сан, - Ория склонил голову в поклоне. – Это Мураки-сан. Он оперировал вашу дочь.
- Приятно познакомиться, доктор. Примите мою благодарность, - мужчина кивнул молодому человеку, тоном ясно давая понять, что его благодарность – ни в коем случае не пустой звук. – Мибу-сан сказал, что вы позволите мне её увидеть…
- Я оставлю вас наедине, - Ория коротко поклонился обоим и отошёл. Следом за ним пошли телохранители Нисигути, получив короткую отмашку босса.

- «Эта проблема будет решена, Мибу-сан», - голос Нисигути-старшего снова прозвучал в голове, стоило лишь переступить порог больницы. Теперь уже в роли посетителя, а не практиканта.
Когда чета Нисигути выполнили свой долг заботливых и любящих родителей, когда супруга якудза отбыла, когда Ория уже изрядно подмёрз на улице, несмотря на пальто, к нему вышел Нисигути-сан. Мибу курил, нарочито глядя в пространство рассеянным взглядом.
Ории не хотелось курить или стоять на улице, обдуваемому ветром, но вся эта сцена была до безжалостности расчётливо отрепетирована. Молодой жених, перенёсший сразу два потрясения в одну ночь – едва ли не смерть невесты и известие о её неверности. О любви здесь и речи не шло, только оскорблённая честь – и это было куда серьёзней для птицы полета Нисигути.
Тогда он встал рядом, закурил и резким тоном поблагодарил Орию за всё, что тот сделал для его дочери, за возможность встречи и лично принёс ему свои извинения за «проблему с её состоянием». Мибу выслушал всё спокойно, без улыбки и традиционных кивков, и когда прозвучало сакральное «Эта проблема будет решена, Мибу-сан», согласно склонил голову. Даже в этой ситуации он не мог расторгнуть помолвку, которую устроил его отец. Но мог заставить Нисигути чувствовать если не благодарность, то уважения, что Ория и сделал, предположив в утвердительной форме, что Ниве не стоит ничего знать о решаемых проблемах.
Сейчас, следуя по коридорам больницы, молодой человек нёс в руках букет лилий и мысленно пинал отца за недальновидность. Стать зятем якудза – почти всегда означает самому стать якудза. Это было, пожалуй, самое последнее, чего Мибу-младший хотел бы от этой жизни.
Он не посещал Мидори прежде – и Нисигути понимали его, не настаивая. Только написал ей пожелания скорейшего выздоровления – иероглифы получились идеально-холодными и столь же безликими. Юная невеста не должна ожидать большего, в конце концов, даже в обычной ситуации брак не заключался бы по любви, в Японии это не принято и порицаемо. К тому же, она была виновата.
- Доброе утро, Нисигути-сан… - Ория вошёл в палату стремительно, как порыв ледяного ветра, так что букет печально шелестел. – Надеюсь, вам уже лучше?
Брови Ории взлетели вверх, когда взгляд упал на букет роз, и он довольно холодно посмотрел на невесту. Розы – совсем не те цветы, которые дарили бы родители.
- Я надеюсь, что вам понравятся лилии. Хотя, конечно, у них есть достойные конкуренты, - он передал букет девушке и та, приняв его, рассыпалась в благодарностях. Мибу смотрел очень холодно. Когда Мидори станет его супругой, то вряд ли будет счастлива. Возможность этого просто ничтожно мала.
- Мураки-сан, - он повернулся к другу и церемонно поклонился. – Позвольте снова поблагодарить вас за спасение жизни Нисигути-сан… и за заботу, который вы её окружили.
Слова падали с губ с лёгкостью – будто Мибу читал заранее отрепетированный текст.
Сегодня Ория пришёл не просто из вежливости к своей супруге. Ему предстояло выполнить свой долг оскорблённого жениха – даже если он и говорил вежливо с Нисигути-старшим, это вовсе не означало, что молодой человек склонен всё прощать. Его совершенно не устраивала ситуация, в которой любовник Мидори мог бы остаться жив… и в один прекрасный день похвастаться по указке спиртного друзьям, что-де жёнушку Мибу успел оприходовать задолго до самого Мибу. Имя – вот за чем он пришёл сегодня.
И, пожалуй, хоть мельком, но увидеть Мураки. В последние три дня они не контактировали – оба были заняты, да и предлога, под которым Ория мог бы оставить Ко Каку Ро, не находилось.

То, что проделал Мураки с цветком, заставило едва заметный румянец скользнуть по скулам. Ория ещё не вышел из возраста, когда его можно было смутить – и пока не разучился краснеть. Но и это время было уже не за горами. Бизнес убьёт все подобные проявления эмоций за год, а может быть и быстрей.
Мибу следил за тем, как молодой доктор вставляет бутон в теплицу и поражался. Неужели Мидори действительно ничего не поняла? Неужели она настолько слепа? Но одного взгляда на будущую невесту ему хватило, чтобы по губам расползлась кривая усмешка. Разумеется, она восприняла всё на свой счёт. Да и что можно было ожидать от девушки, решившей водить шашни под носом у своего отца – босса якудза – накануне свадьбы?
Ория повесил пальто на спинку стула и, коротко кивнув Мураки, подождал, пока тот оставит их наедине, после чего опустился на место рядом с койкой девушки.
- Как вы себя чувствуете, Нисигути-сан?
- Мне… уже гораздо лучше, Мибу-сан, - Мидори подняла взгляд на молодого человека, но её улыбка поблекла. Лицо будущего супруга не выражало совершенно ничего. Только вежливое внимание. – Благодарю вас за пожелания выздоровления… и за цветы… к сожалению, я выгляжу не достойно сейчас, и…
В палату зашла весёлая медсестра – её улыбка будто пустила по комнате лучики солнца – и принесла вазу для цветов. Мидори и Ория проследили за тем, как женщина устроила букет лилий, и проводили её взглядами.
- Нисигути-сан, я хотел бы поговорить с вами, - едва закрылась дверь, Ория повернулся к девушке. Его спина – прямая и ровная – не касалась спинки стула, словно молодой человек брезговал больницей. – Это довольно непростой разговор.
- Я… я слушаю вас, Мибу-сан… - Мидори непонимающе смотрела на него.
- Это касается нашей помолвки, - он заговорил спокойно, словно преподаватель, объясняющий непонятливому студенту лёгкую, на его взгляд, тему. – Разумеется, я почту за честь породниться с вашим семейством. Наши отцы – старые друзья.
- Для меня это тоже радостная весть… - начало было девушка, но короткий взгляд Ории хлёстнул её будто кнутом, заставляя замолчать.
- Однако я не позволю никому и ничему запятнать честь моей фамилии, - сухо продолжил Ория. – И сейчас я требую от вас искреннего ответа, как от своей будущей супруги.
Она, кажется, начала что-то осознавать, потому что полные губы задрожали, а глаза начали наполняться слезами, но Мибу резко произнёс:
- Только не нужно сцен и истерик. Я на это уже насмотрелся вдоволь.
Мидори часто заморгала, словно молодой человек отвесил ей пощёчину, а он безжалостно продолжил:
- Вы состояли в любовной связи с неким мужчиной. Меня это не трогает, но бросает тень на мою репутацию – не говоря уже о вашей.
- Я не…
- Довольно, - он вскинул голову, гневно глядя на девушку. – Назовите мне имя этого человека. Немедленно.
- Мибу-сан! – Мидори сцепила руки замочком так, что костяшки пальцев побелели, сравнившись по цвету с её бескровными губами. – Как вы можете бросать мне такие обви…
- Если вы не ответите мне, вы будете отвечать своему отцу, - ледяным тоном произнёс Ория. – Который, к слову, знает о ваших похождениях. Ваш выбор, любезная жёнушка? Я жду.
Мидори с ужасом смотрела на человека, который должен был стать её мужем. Всегда такой спокойный и вежливый, сейчас Ория, казалось, едва сдерживался. А сколько яда было в этом обращении – любезная жёнушка!
Часы едва слышно отсчитывали секунды. Ория подождал ровно пятнадцать щелчков, а потом поднялся со своего места. Молча взяв пальто на сгиб локтя, молодой человек направился к двери.
- Оцука Шуичи!
Он замер у двери и повернулся к девушке. Та, сжав руки в кулаки, смотрела на Орию – её лицо являло собой смесь гнева и страха.
- Он был моим телохранителем. Он любил меня! Эта помолвка… почему я должна быть несчастной в угоду…
- Хватит, - Ория буквально выплюнул это слово. – Мне наша помолвка, Мидори, доставляет ещё меньше удовольствия, чем тебе. Однако же я не позволил себе пятнать ни свою, ни твою репутацию.
Он замолчал, сдерживая ещё сотни слов, рвущихся сейчас наружу, но произносить их нельзя было ни в коем случае. Эта женщина станет его супругой – нравится ей это или нет. И даже если при одной мысли о том, что придётся делить с ней постель, Ории хотелось биться головой о стену от отчаяния – он не имел права на слабость.
- Выздоравливайте, Нисигути-сан. Вам следует больше отдыхать, - с этими словами Мибу покинул палату.

Сделав несколько глубоких вдохов, восстанавливая спокойствие и равновесие, Ория отправился по направлению к ординаторской, зная, что скорей всего найдёт Мураки там. Покидать больницу сразу было бы попросту глупо, к тому же сейчас ему, как никогда, хотелось услышать этот прохладный и вечно чуть насмешливый голос, который порой совершенно сводил с ума. Предложить выпить кофе внизу. Или просто посидеть рядом.
- Мураки-сан? – постучавшись, он зашёл в комнату, с некоторым даже удивлением отмечая, что здесь особо ничего и не изменилось. Странно. Прошло ведь столько событий, а даже ручка на столе – всё та же. Долговечная дешёвка.

Замочек тихо щёлкнул, словно подводя своеобразный итог разговору с Мидори.
-«Жалость…»
Да, пожалуй. У стороннего наблюдателя Мидори могла вызвать жалость, хотя должна была бы – восхищение.
- «Я предпочёл бы не видеть рядом с собой женщины, которую мне навязывают», - подумал Мибу, бросив пальто на стул. Чёрная материя выглядела неаккуратной кляксой.
Слова Мураки были полны насмешки, но их смысл заставил Орию спустить любовнику подобный тон. Мибу смотрел на кривящиеся в злой улыбке губы молодого человека и с некоей обречённостью осознавал, что если условия доктора таковы, то он не уйдёт никогда.
Смотреть на женщину – любую женщину – так, как он смотрел на Мураки, у молодого человека бы просто не получилось. В Казутаке он видел равного, сильного, решительного человека – того, кому не стыдно проиграть, того, кого честь победить. С женщинами не так. Они мягкие, нежные, покорные… по крайней мере, такой образ Ория считал идеалом. Мибу просто не смог бы смотреть на женщину, как на равную, рискуя быть обвинённым в сексизме. Так его воспитали.
- Мураки-сан… - ему бы очень хотелось назвать любовника по имени, но не сейчас. Сейчас этот разговор казался Ории куда важней того, что произошло у него со своей невестой несколько минут назад. – Ты ворвался в мою жизнь в этой чёртовой Лондонской поездке. Ты заставил меня изменить некоторым своим принципам. Ты… ты мою жизнь с ног на голову поставил!
Тон Мибу был почти что обвиняющим.
- Неужели ты думаешь, что я так просто… неужели ты считаешь меня легкомысленным?
Он сделал шаг вперёд, оказываясь с Мураки лицом к лицу, и отодвинул полу халата в сторону, открывая сорванный бутон. Он не распустится, если Казутака проносит его в петлице весь день – бессильно склонит голову, листья станут вялыми…
- В моей жизни всегда будет место для тебя, Мураки-сан, - твёрдо произнёс молодой человек, накрывая бутон ладонью, и поцеловал доктора в эти ехидные и насмешливые губы, которые столько эмоций вызывали у обычно спокойного Мибу.

Отредактировано Oriya Mibu (2012-09-05 14:33:13)

Вопрос Мураки прозвучал неожиданно, и Ории потребовалось некоторое время, чтобы решить, что же следует ответить.
Нива, разумеется, будет в Ко Каку Ро – и Мибу-младшему придётся представить друга отцу. Конечно же, лучше представление будет начать с того, что именно Мураки спас его невесту. Да и разделаться с любовником Мидори стоило бы побыстрей. До того, как мучимая угрызениями совести девушка известит его о возможной опасности… если, разумеется, у дочки Нисигути-сана хватит ума сообразить, чем грозит мужчине её откровенность.
Но Ория не мог не оценить всю серьёзность жеста доктора. Мураки просил встречи на чужой территории, негласно соглашаясь принимать традиционные правила поведения. Для Мибу это очень многое значило.
- Да. Конечно. Я буду рад тебя видеть, - ответил Ория, убирая серебристую прядку с лица Мураки. – Ты всегда желанный гость.
Он ещё даже не подозревал, что эти слова окажутся пророческими и алыми нитями прошьют всю его дальнейшую жизнь.
Правильней было бы, наверно, отказать Мураки. Сказать, что вскоре в жизни Ории не будет места для него – даже если это станет ложью. Мибу понимал, что ему придётся быть предельно осторожным хотя бы первые пару-тройку лет, скрывая любовника сперва от Нисигути-сана и клана Сумиёщи. Потом, когда он примет дела в Ко Каку Ро, ему придётся следить за тем, чтобы доктора никто не попытался использовать. Ория знал, что его любовник – не слабый человек, который может за себя постоять, но опыт отца и смерть матери ясно говорили о том, что с якудза связываться опасно даже самым сильным мира сего.
Может быть, нужно было сказать эти пафосные и банальные слова, которые больше подходят мыльным операм, нежели реальности – между нами всё кончено. И уйти, даже не пытаясь объяснить почему так надо. Но Ория просто не мог этого сделать – и ненавидел себя за слабость. Ненавидел, но ничего не мог с собой поделать.
-«А с Оцука-саном… разберутся «Чёрные Ножницы», - решил про себя Мибу. –«Мне давно следовало бы познакомиться с Муги-чаном»
И ещё одна ниточка готова была протянуться через жизнь молодого человека, и ниточке этой суждено будет стать настоящим канатом, связывающим его и главу элитных убийц «Чёрные Ножницы». Но всё это в будущем.
Ория бегло поцеловал доктора – в последний раз, ускользающе – и набросил пальто.
- Жду тебя вечером.

Этот день явно поставил своей целью вымотать Орию. После больницы он направился прямиком в парикмахерскую «Чёрные ножницы». Прежде молодой человек ни разу там не был, но прекрасно знал о предпочтениях хозяина – сладости. Вооружившись изящно упакованными шоколадными трюфелями лучшей работы, Мибу открыл дверь – и звякнувший колокольчик заставил холодок пройтись от поясницы до затылка.
В нос тотчас же ударил запах настоящей парикмахерской - чуть сладковатый, но не приторный. Дверь закрылась за его спиной с мягким стуком, и молодого человека тут же волнами окутала музыка. Блистательный Дюк Эллингтон  и его композиция «Diga Diga Doo!» казались обманчиво легкомысленными. Виниловая пластинка едва слышно потрескивала, вращаясь.
- Посетитель… - в голосе молодого человека, вышедшего из внутренних комнат, были настолько неземные и отрешённые нотки, что на пару мгновений Ория даже не обратил внимания ни на его восковую бледность, ни на воспалённые белки глаз. – Я рад приветствовать вас в своей скромной парикмахерской.
- Здравствуйте, Муги-чан… я бы хотел подрезать волосы, - Ория чуть поклонился и вручил мужчине сладости. – Надеюсь, у вас есть на это время?
- Ваши волосы? – парикмахер, приняв трюфели с благодарным кивком и отставив их на столик, где в беспорядке лежали старые журналы, сглотнул. По бескровным губам скользнул язык, будто у ящерицы, и лицо мужчины замерло, словно ему вдруг стало больно. – Позвольте.
Двигался он резко и рывками, будто паук, у которого одна из ниточек паутины только что оборвалась. Очутившись рядом с Орией, он протянул руку и запустил пальцы в длинные волосы молодого человека. Чудовищным усилием воли Мибу заставил себя остаться на месте. Только что его личное пространство нарушили. Только что к нему почти прикоснулся незнакомый человек. Но ему нужен был этот…
- Нет. Я не стану их отрезать, - пропустив пряди сквозь пальцы, почти с возмущением произнёс парикмахер.
- Просто подрезать концы.
- А… тогда другое дело… конечно… - Муги-чан сразу как-то сник, и к нему вернулась прежняя отрешённость. – Прошу вас…?
- Мибу. Мибу Ория.
- Мибу-сан, - мужчина усадил Орию в кресло, предварительно приняв его пальто, и ловко укутал до подбородка тканью.
Заиграла новая композиция. Парикмахер, мурлыкая себе под нос песенку, разложил свои инструменты. Ножницы пускали яркие блики по всему помещению.
- Я слышал о вашем отце, - безо всякого выражения произнёс он. – Но не встречался лично… не думал, что вам понадобятся мои услуги… но я счастлив работать с такими волосами.
- Я слышал, что вы – лучший… парикмахер.
- С ножницами обращаться умею, - тихо рассмеялся Муги-чан и в этот момент Ория понял две вещи. Первая – этот человек сумасшедший. Вторая – он пришёл к профессионалу.
Несмотря на свой странный внешний вид, на поведение, вызывающее вежливое недоумение, Муги-чан – к слову, мужчина настаивал на подобном обращении – уже сейчас в Японии был признан одним из трёх лучших наёмных убийц. Сладости становились всегда частью платы – и указанием для мужчины на то, что клиент пришёл не просто подстричься.
Ножницы тихо пощёлкивали, Муги-чан напевал – и когда он совершенно непринуждённо поинтересовался, как зовут человека, которого нужно устранить, Мибу твёрдо и спокойно назвал имя и фамилию.
- Я пришлю вам счёт, Мибу-сан. За стрижку, - стоя у дверей, элитный убийца улыбался. – Работать с вашими волосами было удовольствием.
- Благодарю вас, Муги-чан.
- Приходите в случае необходимости… да и без необходимости – приходите. В следующем месяце, скажем. Я подровняю концы.

Отделавшись от очередных посетителей, с которыми выпить чая заставил холодный взгляд отца – Ория, тебе необходимо налаживать связи! – Мибу-младший поспешил в комнату, где, как ему сообщила служанка, его ожидал Мураки. Заставлять доктора ждать не входило в его намерения, но чай в Ко Каку Ро всегда был лучшим и Ория понадеялся, что изысканность дорогого напитка покажет Мураки, что он задерживается не по собственному желанию.
Традиционный поклон – никакого отступления от правил и норм, никакой любовной тоски во взглядах, никаких объятий. Всё предельно.
- Я рад тебя видеть, Мураки-сан.
А потом – подарок.
Ория вежливо принял футляр, бросив на доктора испытывающий взгляд.
- Благодарю, Мураки-сан… не стоило беспокоиться, - он опустился на подушку напротив доктора и неспешно распаковал подарок.
- Тэссэн…
Мибу аккуратно достал один из вееров, чувствуя, как тот оттянул руку. Боевой веер имеет не слишком много общего со своими европейскими собратьями. Он довольно тяжёлый – ведь его листы сделаны из металлических пластин с заточенными краями. Это, казалось бы, украшение, на самом деле, в умелых руках может стать страшным оружием – как атакующим, так и щитом, как альтернативой оглушающей дубинки, так и смертоносным лезвием, мгновенно вспарывающим горло врага.
- Это… удивительный и неожиданный подарок, Мураки-сан, - Ория раскрыл веер, развернув его в бок, вежливо направляя оружие в сторону от любовника, и пластины с еле слышным шелестящим звуком распрямились. Это напомнило Мибу шипение маленькой, но очень ядовитой змеи.
Полюбовавшись сдержанной и изящной манерой исполнения, Ория детально рассмотрел и второй веер, прежде чем убрать оба в футляр.
- Благодарю. Они прекрасны, - Мибу склонился в глубоком благодарном поклоне и, выпрямившись, мягко поинтересовался – Мураки-сан, не желаешь отужинать? И… ты ведь останешься на ночь?

Отредактировано Oriya Mibu (2012-09-06 18:32:00)

- Искусство владения боевыми веерами, тэссэндзэцу, к сожалению, сейчас практически забыто, - горячий и страстный взгляд достался двум веерам в футляре. – Но я поищу мастеров, которые согласятся на индивидуальные занятия… не хочется, чтобы такой прекрасный подарок остался всего лишь дорогим аксессуаром.
В том, что Мураки подарил ему такую многогранную вещь, как тэссэн – оружие, предмет старины, красивую вещь – Ория находил невообразимую прелесть недосказанности. Попытайся доктор вручить ему нечто вроде браслета, цепочки или гребня -  Мибу со всей вежливостью отклонил бы подарок. Часы из набора возможных вариантов исключались сразу же, равно как и зеркало – и то, и другое дарить всегда считалось дурным тоном и зловещим предзнаменованием.
- В правилах моего дома… - Ория усмехнулся. – Значится, кажется, что для близких людей такие комнаты не подходят.
Он поднялся со своего места, бережно подняв футляр.
- Пойдём ко мне. Здесь может быть шумно к полуночи, если гости совсем разойдутся.
Молодой человек вышел из комнаты первым на правах хозяина и, подождав Мураки, направился чередой коридоров вглубь ресторана, минуя фусума, из-за которых доносились взрывы смеха, приглушённые песни и едва слышные отголоски разговоров. Остановив по пути одну из служанок, Ория приказал подать ужин на двоих в свои комнаты.
Памятуя слова доктора о том, что он хочет соблюдать правила, молодой человек подумал, что стоит представить любовника отцу, но последний имел обыкновение сиживать с самыми важными гостями.
И едва Мибу об этом подумал, как в коридоре возник Нива.
Мужчина шёл стремительно, на ходу отдавая приказы.  Рукава серого хаори с ручной вышивкой, небрежно наброшенного на плечи, трепетали, словно крылышки бабочек. По чёрному шёлку кимоно шёл узор – вершина Фудзи, припорошенная снегом – и намётанному глазу становилось ясно, что это старинное кимоно стоит никак не меньше автомобиля представительского класса.
- Ория, - голос Нивы интонациями очень напоминал Нисигути. Так говорят люди, привыкшие повелевать. И привыкшие, что им подчиняются. Разумеется, Нива позволял себе только с подчинёнными и сыном, но этот тон накладывал отпечаток властности на всю его личность. – Ты…
Мужчина замолчал, увидев, что сын не один.
Глядя на Мибу-старшего, сразу же становилось понятно, что Ория пошёл в мать. От отца ему достались только карие глаза и осанка. Нива походил на большую и хищную птицу – вроде кондора или коршуна, только вот нос прямой.
- Мибу-сан, - Ория склонил голову перед отцом в церемонном жесте. – Позвольте представить вам моего лучшего друга. Мураки Казутака – врач. Он спас жизнь Нисигути-сан…
- Приятно познакомиться, Мураки-сан, - Нива не протянул руки, только кивнул. – Я наслышан о вас от Ории.
Взгляд владельца Ко Каку Ро стал тяжёлым, словно сам факт того, что сын рассказывал ему о друзьях вызывал у Нивы недовольство.
- Прекрасная работа… с Мидори. Полагаю, вам известно, что эта девушка станет супругой Ории. Примите нашу благодарность, - в этот раз мужчина чуть склонил голову.

Реакция отца была предсказуемо-вежливой и такой же отстранённой. Молодой человек понимал, что Ко Каку Ро – это последнее место, где Нива ожидал бы увидеть его друзей. Но теперь, когда игры закончились и университет остался позади, когда Ория сам вступал в тот мир, в котором ему придётся жить до последнего вздоха – теперь Ория не собирался становиться безвольной пешкой в руках отца. Нива обязан был осознать тот факт, что тигров под крышей Ко Каку Ро теперь стало два, и что молодой тигр скоро уже стане старому и умудрённому опытом зверю конкурентом… а со временем и достойной заменой.
Но пока что правила вежливости и традиционализм, впитанный молодым человеком с молоком матери, заставляли его церемонно склонять голову и уважительно называть отца «Мибу-сан».
Нива смотрел на Мураки холодно и оценивающе, как хищник, которому встретился на пути новый зверь. Наконец, он скривил тонкие губы в подобии улыбки.
- Не слишком усердствуйте в этом, молодой человек, - бросил он.
Взгляды карих глаз скрестились, словно мечи, и Нива двинулся по коридору дальше, потеряв к молодым людям интерес. Ория выпрямился. Маленькая победа.
Оставшаяся дорога до комнаты молодого человека прошла без сюрпризов – приятных или неприятных, неважно.
Фусума закрылись за ними, и Ория аккуратно поставил футляр на низкий столик. Роскошным веерам ещё предстояло занять свои почётные места, но до этого черёд дойдёт позже.
Личные комнаты молодого человека были выдержаны в том же традиционно-минималистическом стиле, что и остальные помещения Ко Каку Ро. То же традиционное какэмоно в нише, те же едва слышно похрустывающие под ногами татами… исключение разве что составлял прямой выход на энгава и в сад, откуда едва слышно доносилось редкое постукивание бамбукового поильника, и отдельный столик, на котором на специальной подставке покоилась катана. Даже несведущему в оружии человеку с первого взгляда становилось понятно, что это не простой сувенирный меч, которые можно увидеть в сувенирных рамках. Сдержанно-изящная манера исполнения ножен, строгая цуба с кованым узором кленовых листьев тончайшей работы – всё это указывало на запредельную стоимость меча. А ведь лезвие так и оставалось скрытым от взглядов…
- Располагайся, Мураки-сан, скоро подадут ужин… - Ория жестом пригласил доктора опуститься на один из дзабутонов, расположенных как раз перед выходом в сад. – Надеюсь, против сакэ ты ничего не имеешь…