Ресторан ----->

Покинув Кирина, Ория быстрым шагом прошёл по коридорам, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся из комнат. Пока что посетителей было не слишком много, но ближе к ночи все помещения будут заняты. Однако его внимание и присутствие нигде и никому не требовалось, что само по себе уже не могло не радовать.
Оказавшись у себя в комнатах, Мибу бросил взгляд на часы и приподнял брови. Обычно Мураки был более пунктуален… с другой стороны, его могли задержать важные дела.
Ория опустился на дзабутон перед выходом на энгава, рассеянно всматриваясь в шелестящий листвой сад. Краски становились мягче, обозначая вечер, и взгляд отдыхал. Он наслаждался тишиной, царящей в доме – звуки внешнего мира не должны попадать в Ко Каку Ро, ведь одно из важнейших правил его заведения, однако, нигде не записанное звучало так: Ступив в Ко Каку Ро, гость умирает для внешнего мира.
Возможно, именно за этой отрешённость люди и приезжали сюда.
Пальцы Ории рассеянно прошлись по изящной трубке, лежащей здесь же, у любимого его места для курения, но пока не пришло время – ни для табака, ни для опиума.
Ожидание не тяготило его. Однажды он уже ждал так долго, что теперь… теперь пара минут – или даже часов – не имеют значения.

Услышав стук, Ория поднялся со своего места ещё до того, как фусума отъехали в сторону. Мураки вошёл в комнату так, будто и не было ничего – ни месяцев томительного ожидания, когда ни один из них не спешил назначить встречу… ни тех страшных первых недель после «смерти» доктора, когда у него болело абсолютно всё: от ступней до кончиков пальцев. Теперь Мибу был склонен полагать, что то была своеобразная реакция организма – словно фантомные боли в несуществующих конечностях – на шок и стресс. И теперь доктор стоял перед ним, и казалось, будто он вернулся в комнату после десятиминутного отсутствия.
Он вернул поклон – сем корпусом, безукоризненно вежливо. Тёмно-синий шёлк кимоно едва слышно прошелестел и тут же разгладился, ложась так, как и нужно, ни одной лишней складки, ни одной трещины на гладкой поверхности совершенства.
Служанки давно уже и след простыл. Мибу, к своему неудовольствию, пропустил момент, когда фусума задвинулись, оставляя их с Мураки наедине.
- Здравствуй, - эхом откликнулся Ория, с болезненной пристальностью рассматривая доктора, словно пытаясь отыскать изменения в его облике… и не мог.
Да, они контактировали и до того – по телефону. И Мибу даже умудрялся придерживаться обычного лёгкого тона в общении, но, словно соблюдая некий пакт, они не встречались. И он и представить себе не мог, что это будет так тяжело и…
-«Почему так больно?»
К счастью, доктор заговорил первым, потому что Ория не был уверен, что сможет это сделать. Воздуха хватало ровно на то, чтобы дышать. Мибу не подался ему навстречу. Молча выслушал объяснения и слова благодарности.
- Каждый сам волен выбирать свой путь, Мураки-сан, - наконец, произнёс он, принимая и то, и другое, маскируя слишком уж откровенное «не благодари меня».
Когда Мураки ушёл, не оборачиваясь, Ория ,был ему тоже, по-своему, благодарен – за то, что тот не видел его совершенно раздавленным. Такое унижение для человека, несущего по жизни груз собственной гордости, и тогда сползшего на колени, к ногам любовника – умоляя его остаться, стало бы смертельным ударом, той самой последней соломинкой, сломавшей хребет верблюду. Когда Мураки ушёл умирать – а Ория был в этом уверен, дышать стало не просто тяжело. Больно.
Теперь он стоял рядом и благодарил за понимание. Что ж… Мибу на мгновение прикрыл глаза, а потом взял доктора за руку, принимая обратно, словно мать – блудного сына, и едва заметно улыбнулся.
Если произошедшее вернуло любовнику свободу от самого себя, как тот сказал, то Ория готов был признать – это того стоило. Хотя цена была страшной, но ведь и донору стволовых клеток больно при заборе образца, когда игла пробивает кость без наркоза – тогда почему же ему не должно было быть больно?
- Я рад, что тебе это помогло, - произнёс он уже иным тоном, без той чудовищно-холодной вежливости. – И я рад тебя видеть… будешь обедать?
Вот и всё – снова, в обычное русло. Шрамы останутся – и, возможно, так и не исчезнут до конца никогда, но говорят ведь, что мужчин шрамы украшают…
Ория сплёл пальцы с пальцами доктора.

Отредактировано Oriya Mibu (2012-09-19 17:21:57)

«Мне некуда больше уходить»
Ория испытал смешанные чувства – радости и тревоги. Приятно знать, что теперь та безумная гонка, которую вёл Мураки, подошла к концу. Давным-давно, кажется, целую тысячу лет назад, Мибу узнал о Великой Цели любовника. Узнал, принял, в некотором смысле даже понял… но молчаливо посчитал, что цель эта недостижима, некоего рода попытка заполнить жизнь. Потом он стал понимать, что для доктора, кажется, нет ничего невозможного. Возможно, именно этот внутренний стержень, который не позволял Мураки сдаваться, отказываться от своих намерений, и привлёк Мибу тогда, в первые дни их знакомства… и уж точно именно благодаря этому стержню их отношения пережили один из переломных моментов, когда Ория должен был жениться против своей воли и прервать связь с Казутакой.
Стремление доктора к своей Великой Цели пронизывало всю его жизнь. Порой Ории казалось даже, что кофе по утрам любовник пьёт потому, что это – одна из миллионов мельчайших рутинных ступенек на пути к желаемому. А теперь…
Мибу прекрасно понял, что имел в виду мужчина. Потеряв цель, к которой идёшь долгие годы – нельзя остаться прежним. Нельзя сохранить спокойствие. Но слова доктора о том, что кошмары не дотянутся своими щупальцами до него, показались Ории лишними. Он никогда не боялся Мураки, никогда не тревожился за себя… оставалось лишь надеяться, что если кошмары всё-таки вернутся, любовник не станет держать это в себе, позволяя им разъедать душу, а поделиться с Орией. Вдвоём они что-нибудь придумают, как и всегда… впрочем, Мибу не сомневался в том, что если Казутаке понадобится помощь – любая, от связей и денег до того, чтобы прикрыть ему спину в прямом смысле, тот скажет.
И всё же странно было осознавать, что Саки больше нет. Зловещая тень сводного брата, маячившая за спиной Мураки долгие годы, теперь растворилась окончательно. Ория помнил холодную строгость черт не мёртвого, но и не живого лица, тени ресниц и приоткрытые глаза. Поверить, что Сидо Саки исчез окончательно было сложно.
Чай. Вот о чём следовало позаботиться прямо сейчас.
- Господин Мэй прислал мне в подарок отборный молочный улун, из самого Китая, - отдав распоряжения служанке, ожидающей за дверями, Ория улыбнулся. Благодарность человека, с которым они сотрудничали по одному очень щекотливому вопросу пару лет назад, не знала временных ограничений, это приятно радовало. – Думаю, ты оценишь.
Девушка, скользнув в комнату с широким подносом, расставила всё необходимое для чаепития и удалилась, не спрашивая даже – нужна ли её помощь или нет. Для доктора Ория всегда заваривал чай лично.
Опустившись на дзабутон, Мибу начал, ставший уже традиционным в присутствии доктора, ритуал. Прозрачный чайник, глядя на который, можно любоваться тех, как закипает вода, пиала с молочным улуном, чтобы можно было насладиться ароматом листьев до того, как заваривать их… всё так привычно, что доведено до автоматизма. Венчик кокетливо пушился, ожидая своей очереди, а Мибу предпочёл продолжить беседу.
- Много всего произошло, Мураки-сан, но ничего особо важного. Сменились двое камбу в Ямагучи-гуми, Сумиёщи-кай пытается вышвырнуть Инагава-кай из Киотского номия, но неактивно… ничего интересного, как видишь, - Ория пожал плечами и улыбнулся, вспомнив. – Но кое-что может прийтись тебе по душе.
Пузырьки в стеклянном чайнике завились жемчужной спиралью, и мужчина убавил жар под ним.
- Помнишь, господин Ли Чена? До катастрофы с «Принцессой Тсубаки» у вас были общие интересы… - конечно же, Мураки прекрасно помнил человека, с которым сотрудничал в вопросах контрабанды донорских органов, но Ория считал хорошим тоном обозначить тему. – Он сейчас в Киото, развлекается на свой манер. В ближайшее время устраивает очередную вечеринку для друзей. Это будет хорошая возможность для тебя поговорить с ним о возобновлении совместной работы. Я послал ему письмо… если тебе это интересно.

Пришло время и венчика. Мерность движений при размешивании всегда его успокаивала, эдакий аккомпанемент к разговору. Мибу мало придавал значения своим действиям, как не обращает внимания человек и на своё дыхание. Чай заварить он может всегда. Насладиться же обществом Мураки  - порой редкое удовольствие, особенно, если доктор вдруг увлечётся очередной своей теорией, требующей немедленного подтверждения или же опровержения.
- Мелочи – это главное в подобном деле, - дипломатично произнёс Ория. Этот разговор напомнил ему один схожий. «Ты никогда не думаешь о тех, кому придётся за тобой убирать». Мужчина рассеянно улыбнулся. Казалось, те события произошли в другой жизни и тысячу лет назад. Впрочем, возможно так оно и было. Мибу свято верил в перерождение душ и их связь на многие жизни вперёд. И когда самые близкие для него «друзья» из мафиози, набравшись и оттого став говорливей, интересовались, а какого, собственно, чёрта сутенёр так опекает Мураки, Мибу, отделываясь только улыбкой, вспоминал последние строки романа Мисимы «Падение ангела». Это объясняется родством душ. – Если ты хочешь, я могу сопроводить тебя, Мураки-сан… Господин Ли был так упорен в своих приглашениях, что стоит пойти ему навстречу.
Возможно, и правда – стоило. Чтобы потом продолжить  вежливо отказываться и отговариваться, и заодно лишить китайца возможно возмущённо и возбуждённо вскрикивать в трубку «Вы никогда не соглашаетесь, Мибу-сан!».
Замечание Мураки о посетителях, однако, заставило Орию почти рассмеяться.
- О, да. Куросаки-кун решил навестить меня. Печально, но  мальчика, видимо, кроме тебя вообще ничего не интересует. Ни правила поведения, ни законы вежливости, что кажется мне странным. Всё-таки род Куросаки – один из самых старых… я был уверен, что уж что-что, а предупреждать о своём визите заранее, его учили, - Мибу пожал плечами. – Он спрашивал о тебе и даже пробовал угрожать. Но, видимо, кто ищет – тот всегда найдёт…
Несказанное «неприятности» повисло в воздухе.
- Надеюсь, это дежурный визит, а не что-то серьёзное… - Мибу умело проконтролировал интонации этой фразы, сделав её то ли вопросом, то ли предположением, и оставляя доктору возможность самому решать – прокомментировать или нет. – Второй гость действительно вышел от меня, но и его я не ждал. Он просто появился посреди моего сада, весь изодранный, будто  из мешка с кошками едва выбрался.
Обдав пиалы кипятком, Мибу аккуратно расставил их, следя за тем, чтобы движения кистей выглядели изящно и приятно. Важна каждая мелочь, но, как завещал монах Рикю, самое главное – это чувствовать сердце гостя.
- Вразумительного ответа о том, как он тут очутился, Хирагана-сан не дал. Но вот на шинигами отреагировал очень чутко, признался, что от Куросаки «пахнет» смертью, - Ория вещал невозмутимо, словно говорил о самых, что ни на есть, обыденных вещах. – По удачному стечению обстоятельств, Хирагана-сан работает на господина Ли. Я передал письмо с ним.

- За мной? Не думаю, что я настолько важная фигура, чтобы боги смерти приходили за мной лично, - улыбнулся Ория, но развивать тему не стал. Здесь было мало приятного для доктора, искренне полагавшего, что смерть – это нечто противоестественно, неправильное, что-то вроде болезни, которую необходимо искоренять. Их взгляды были прямо противоположны, но сейчас заводить бесполезный и философский разговор совсем не хотелось.
Хотя фраза доктора отозвалась теплом в груди, и нарочитое спокойствие показалось наигранным. Мибу сделал вид, что ничего не заметил.
Между тем, чай заварился. Подняв чайник одной рукой, чтобы насытить напиток кислородом, второй Ория придержал длинный рукав, открывая запястье – подобный жест не каждая куртизанка позволила бы себе в присутствии обычных гостей, а не покровителя. Мибу не проводил параллели, неуместные в подобной ситуации, а просто позволил чаю ровной струёй наполнить чашки.
- Неужели… интересно, - острый взгляд из-под длинной чёлки мог бы передать много эмоций, от удивления до лёгкой ревности, но мужчина вовремя прервал контакт, не позволяя любовнику этим насладиться. – В любом случае, мы увидим этого юношу на приёме… он бывший циркач. Будет развлекать публику, насколько я понял.
Развлечения в понимании китайца были довольно своеобразны, так что Ория мог только строить догадки, искренне надеясь, что успеет покинуть вечеринку до откровенной порнографии, к которой, порой, раскрепощённые алкоголем и наркотиками, гости сводили развлечения.
- Завтра в семь. Чётких рамок он никогда не назначает, но я бы приехал к восьми. Этикет опозданий в последнее время в моде у его компании, - Ория поморщился, искренне полагая, что это – вульгарная европейская привычка. Однако приезжать первым было не к лицу, да и не по статусу гаранту нейтралитета преступной жизни Киото. – Ты ведь останешься? Мы могли бы приехать вместе.